Крымский брюзга писав: Вам ли не знать, что на территории Новоросии не только уголь, но металлургия, и большая химия - конкурентоспособная металлургия и химия, в том числе и фармацевтика.
Если, дай Бог, Украина закончит в этом году попытки "вернуть" Донбасс, то экономику поднимут. Есть что поднимать. Есть куда продавать.
Ага, ага, в России экономику развалили, чтобы поднять на Донбассе?
http://*[країна 404]/questions/43513/u ... i-ot-nefti#
Зависимость от нефти на сегодня такова, что падение цены на нефть на 45% с лета 2014 года вызвало падение импорта на 50%, сокращение потребления в основных областях в России на 30 – 55%, рост цен в среднем на 30 – 40%, падение курса рубля в 2 раза, падение ВВП в номинальном выражении в долларах примерно на 40% – основные показатели оказались на 100% скоррелированными с ценой на нефть.
На этом фоне вопрос о том, как и почему так произошло, кажется важным не только с академической точки зрения: мы сегодня входим в длительный цикл низких цен на сырье, ждать повышения цен на нефть не приходится ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе. России предстоит каким-то образом искать выход из рецессии, сопровождающейся высокой инфляцией. Ситуация усугубляется тем, что российский кризис сегодня уникален — наша экономика страдает не вместе с мировой, как мы привыкли по кризисам 1998 и 2008 годов, а на фоне роста мировой экономики в самом начале цикла, на фоне ожидаемого роста ставок и существенных сдвигов в области повышения эффективности мирового производства, инновационных прорывов и технологических усовершенствований. Россия впервые за свою историю может безнадежно отстать от развитых стран, потеряв возможность не только конкурировать своими товарами на мировых рынках (фактически эта возможность уже потеряна — весь наш экспорт кроме сырья составляет около 40 млрд долларов ), но и импортировать технологии и товары, замкнувшись в заколдованном круге «отсутствие инвестиций – отсутствие развития – отсутствие конкурентного товара – отсутствие инвестиций» и превратившись в failed state.
Неэффективные попытки государства создавать «новую экономику» проваливаются, поскольку никому новая экономика не нужна: достаточно нефтяных доходов. Многочисленные инициативы либо просто тихо умирают, съев большие средства из бюджетов, либо умирают со скандалами и уголовными делами. Чиновнический бизнес порождает загадочное «Роснано», банкротный «Уралвагонзавод» или убыточный SSJ, но не создает конкурентного продукта.
А раз нет конкурентного продукта, а нефть и газ производят всего один миллион человек из 77 млн трудовых ресурсов, множество граждан, которые, будь в России диверсифицирована экономика, получали бы доход от продажи своего труда на свободном внутреннем рынке, в реальности этого не могут — нет платежеспособного спроса. Учителя, врачи остаются «на шее» государства, поскольку население не зарабатывает, чтобы оплатить их труд. Множество граждан страны вместо производительного труда, в силу отсутствия бизнесов, инфраструктуры рынка, стимулов со стороны государства, продолжают пополнять ряды бессмысленных государственных управленцев низшего звена, охранников, сотрудников госкорпораций, производимый ВВП на каждого из которых в 2-3 раза меньше, чем в частных зарубежных аналогах. Консолидация экономики достигает и банковской сферы — государственные неэффективные и непрозрачные банки вытесняют более мелкие частные, на общей бедной поляне российского рынка масштабы малы, найти клиента сложно, и вот уже в России на один доллар кредитного портфеля в пять раз больше сотрудников банков, чем в США.
Но всех этих квази-чиновников надо кормить, иначе они будут нелояльны к власти. И появляются майские указы: регионам, которые лишены 99% налогов с природных ресурсов, указано бросить все средства на обеспечение роста доходов населения, занятого в государственном секторе. В течение нескольких лет зарплата растет темпами в несколько раз превышающими темпы роста ВВП. Это покупает лояльность населения, но разрушает бюджеты регионов; ни о каких стимулах для диверсификации производства не может быть и речи. Более того, перед лицом полной невозможности «пристроить» всех граждан к легальному получению зарплат за счет бюджета, государство вынуждено буквально на пустом месте создавать никому не нужные и даже опасные для экономики типы активности.
И вот уже чтобы занять миллионы ничего не умеющих и не готовых вести бизнес в стране, где это едва ли не считается позорным, граждан, начинается активная милитаризация: взлетают расходы на ВПК, растет обслуживающая его периферия. Расходы на ВПК отнимают ресурсы, фактически переводя их в обеспечение двух миллионов сотрудников, трех миллионов членов их семей и еще пятимиллионов связанных с ними работников: за вычетом расходов на тысячи тонн железа, электроники и взрывчатых веществ, которые (в добавление к созданным в предыдущие годы) обречены либо бесцельно ржаветь, гореть или взрываться на складах, либо приносить смерть и разрушение экономики в местах применения. Для той же цели создаются мегапроекты с итоговым нулевым выхлопом. Жилые дома в Сочи теперь стоят пустыми, как и олимпийские объекты. Но миллиарды долларов пошли на выплаты рабочим и инженерам (и большая часть — в карманы чиновников).
Да, во всех этих проектах есть еще и существенная составляющая личной заинтересованности ограниченного круга лиц, коррупционная нагрузка. Но свои доходы эти люди так же не вкладывают в новые производства: насытившись домами под Москвой и майбахами, они выводят остальной капитал туда, где лучше законодательство, выше конкуренция и ниже ставка кредита. Отток капитала из России идет каждый год и редко составляет меньше 10% внешнеторгового баланса.
А мир за эти годы уходит вперед, и потребности двигаются вместе с ним.
Общее изменение структуры потребления и средств производства приводит к удорожанию всего, даже рабочего места чиновника. Теперь вместо ручки и блокнота у чиновника компьютер, айпад и смартфон; он активно эксплуатирует оптоволокно и передает терабайты отчетов вместо того, чтобы печатать годовой отчет на старой машинке. Граждане уже не готовы жить как 25 лет назад — пищевые предпочтения, способ ведения домашнего хозяйства, потребление медиа и зрелищ — все изменилось. Возникла привычка к значительно большему потреблению, которая требует больше импорта; собственного производства нет.
И «нет» — это еще мало сказано. За 25 лет произошла естественная амортизация производств. Всего за 10 лет с 2006 года объем станочного парка в России сократился с полутора миллионов до менее чем 700 тыс. штук. Более 70% оставшихся — металлорежущие станки, на них современной продукции не произведешь. Россия закупает за рубежом 92% станкоинструментальной продукции и 95% продукции станкостроения.
Так сформировался замкнутый круг ресурсного проклятья: советское наследие не располагало к диверсификации; конкуренция с нефтью убила остальной бизнес; государству было выгодно дискриминировать независимый капитал и это привело к дискриминации всех остальных индустрий и внутреннего рынка в пользу нефти и экспортно-импортных операций; население за счет нефтяных сверхдоходов с одной стороны нарастило потребление, с другой — развило иждивенческий паттерн в экономических отношениях с государством, которое ради компенсации населению поборов неэффективных монополий убило региональные бюджеты и лишило их возможности местной диверсификации.
Сегодняшнее падение цен на нефть вносит колоссальные коррективы в экономическую ситуацию, но Россия успела забраться в тупик, в котором нет возможности развернуться: в результате падения цен страна просто спускается на существенно более низкий уровень развития, не меняя ничего в структуре экономики — в этом закон и самая страшная суть ресурсного проклятья. Нужны масштабные изменения, у которых в стране сегодня нет заказчиков — все основные группы влияния не видят способа переключения на другие источники своей власти или обогащения. То же было и с СССР, который за 10 лет с момента изменения рынка сумел прийти только к деградации, распаду и разрушению идеологемы. В этом смысле Россия более похожа на СССР, чем кажется: территории, многонациональность, неоднородность экономики те же. В последнее время даже прибавляется характерная для СССР риторика «осажденной крепости» и идеологизация общества. Возможно это дополнительные признаки того, что Россия обречена повторить 90-е годы, может быть, уже в 20-х.