Не любити тебе - не можна.
Володіти тобою - жаль.
І хвилина діяння кожна
Випромінює нам печаль.
Бути разом... в однім цілунку.
Злить уста і серця свої.
Тільки в хвилі нема порятунку...
Плачуть вночі лишень солов"ї..
Ти в хвилину чуттєвої бурі
Не віддайся мені, дивись,
Бачиш вечора крила похмурі? -
То над нами вони зійшлись.
Хай нам кажуть:любити можна
Тільки раз.Того разу й жаль,
І щаслива хвилина кожна
Випромінює нам печаль.
Не ховайся в зволоженім зорі,
Бо розгойдані береги
Поглинаючих фантасмагорій
Будуть завжди нам дорогі.
Ні!Знайти і в чуттєвих бурях
Не перейдену нами грань,
Щоб не відати днів похмурих,
Щоб не знати про гнів прощань.
Не любити тебе - не можна,
та любитись з тобою жаль,
Бо хвилина кохання кожна
випромінює нам печаль.

Василь Стус

Гуільєрмо В. Сісон



Той, хто краде ніч

Душа жінки блукає сьогодні вночі
Довкола мого будинку.
У снах це називається коханням.
Я чую, як вона підходить, ступаючи так легко,
По килиму на підлозі,
А потім, як нічний грабіжник,
Краде у мене поцілунок,
Що змушує мене жадати ще і ще.
Я майже здогадуюсь, хто дарує той цілунок,
Встаю, щоб ухопити золотаві пасма,
Що сяйнули і зникли з моїх очей.
Якби я ніколи не прокидався, а лишень бачив сни,
Я ніколи б не полював на ту душу, яку так і не зустрів:
Вона пішла, жодних слідів на згадку про відвідини моєї кімнати;
Надворі — темрява, а в кімнаті - пустка.

(1932)

НОЧНОЙ РАЗГОВОР


- Мой конь притомился,
стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать?
Скажите мне, будьте добры.
- Вдоль Красной реки, моя радость,
вдоль Красной реки,
До Синей горы, моя радость,
до Синей горы.

- А как мне проехать туда?
Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста,
как мне проехать туда?
- На ясный огонь, моя радость,
на ясный огонь,
Езжай на огонь, моя радость,
найдешь без труда.

- А где же тот ясный огонь?
Почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
- Фонарщик был должен зажечь,
да, наверное, спит,
фонарщик-то спит, моя радость...
А я ни при чем.

И снова он едет один,
без дороги,
во тьму.
Куда же он едет,
ведь ночь подступила к глазам!..
- Ты что потерял, моя радость?-
кричу я ему.
И он отвечает:
- Ах, если б я знал это сам...

Булат Окуджава

Бывало всё: и счастье, и печали,
и разговоры длинные вдвоём.
Но мы о самом главном промолчали,
а может, и не думали о нём.

Нас разделило смутных дней теченье –
сперва ручей, потом, глядишь, река...
Но долго оставалось ощущенье:
не навсегда, ненадолго, пока...

Давно исчез, уплыл далекий берег,
и нет тебя, и свет в душе погас,
и только я одна ещё не верю,
что жизнь навечно разлучила нас.

Вероника Тушнова

Здесь не действуют законы математики,
Что с успехом применяются к вещам.
Так бывает лишь с деньгами, чтоб растратили,
А потом бежали взять взаймы к друзьям.

А в делах душевных всё иначе строится,
Здесь ни физика, ни химия не в счёт,
Никогда любовь у тех в сердцах не кончится,
Кто другим её нещадно отдаёт.

Таковы здесь установленные правила:
Нет хранения на долгие года,
Здесь скупой – бедняк, и вовсе нищий – жадина,
Что запрячешь, всё съедает пустота.

А подаришь без остатка и без жалости,
Возвращается двойной волной назад,
И не можешь описать словами радости,
Понимая, что стал сказочно богат.

Но и злобу отдавая, жди двойной удар.
Не ругай напрасно Бога и судьбу –
Что отдал, то и вернулось, тем богатым стал,
Сам создал себе ответную волну.

Татьяна Валяева

ОНА
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.

Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.

Когда я жажду своеволий
И смел и горд - я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.

Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.

Николай Гумилев

Им никто не сказал


Сказоч-Ник


Им никто не сказал, что по-сути они — все художники,
Каждым шагом своим, словно краской, касаясь холста,
(И на первый — второй: эти веруют, эти — безбожники),
Мажут кистью — судьбой по прозрачному лику Христа.
Им никто не сказал, что цвета — это, в общем-то, главное,
Чем светлее и ярче, тем больше на свете весны,
А у чёрных глубин и в зрачках что-то больно-печальное...
То, что лечат вершины восторгом своей белизны.
Все поступки и мысли — основа как белое/чёрное,
Интонации слов — это ноты и полутона -
Добродушное, милое, злобное, глупое, вздорное
На холсте Человечество пишет свои имена.
Этот любит оранжевый цвет и с утра улыбается,
Этот будет грустить, наблюдая за серым дождём,
А кому-то, на синее глядя, наивно мечтается,
Что все беды на свете мы всё-таки переживём.
Здесь, под сердцем, у них и мольберт, и палитра, и кисточка,
Просто нужно понять, что художник не кто-то другой,
И пускай жизнь обычно непрочная тонкая ниточка,
Но, бывает, ложится на холст словно луч золотой.
Я и сам умудрялся творить только чёрным по светлому,
И разбрызгивать грязные пятна на чей-то эскиз,
Мне успеть бы теперь к своему отпечатку портретному
Лучик солнца найти, не роняя ни капельки вниз...

А вот интересно


Сказоч-Ник


А вот интересно, зачем это надо –
Держать в темноте, но подталкивать к свету…
И крылышки с нимбом Эдемского сада
Вручать соответствующим трафарету?
Коварно пути параллелить веками –
Вот тот на Голгофу, а этот – попроще,
И паперти выстелив чудаками,
Хранить как зеницу нетленные мощи?
Растить каплю Солнца на стержне из воска,
По мёртвым словам отличить фарисея,
И очевидным – всё круглое плоско,
Сгибать в пополам старика Галилея?
А кто не согнулся – на хворост и серу,
Сжигая до пепла, как до озаренья,
Что если не принято божье на веру –
И душу, и тело погубят сомненья.
И прятать глаза под лампадные тени –
Безмолвны иконы на просьбы и крики,
Но если в молитве упасть на колени,
Светлей и добрее покажутся лики.
И чем беспощаднее следом потеря,
Чем глубже под дых и сильней за аорту,
Тем ближе внутри нас дыхание Зверя,
И яростней выбор: так к Богу иль к чёрту?!
А может однажды принять за основу,
Что бой бесконечен, как ложь во спасенье,
И если не верить ни взгляду, ни слову,
Кто вымолить сможет заблудшим прощенье?
Мы сами себе и святые, и черти –
То ангелом смотрим на ближних, то зверем,
И всё-таки дышим с рожденья до смерти
Простым и понятным – мы любим и верим…

КОГДА НЕВЕЖДЫ

Оставив МУДРОСТЬ
увядать в песках зыбучих,
из ЗНАНИЯ
мы сотворили Бога.
Но лучшее
обречено стать худшим,
КОГДА НЕВЕЖДЫ
ЗНАЮТ СЛИШКОМ МНОГО.

П. Хэйн

КАК СОЗДАВАТЬ ИДЕИ

Создание новых идей -
операция,
доступная всем
и довольно несложная:
достаточно знать,
в каких концентрациях
смешать очевидное
и невозможное.

П.Хэйн

В.Высоцкий

Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.
Не "после" и не "до" в лучах любви сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.

В прошедшем "я любил" - печальнее могил,-
Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
"Я вас любил, любовь еще, быть может..."

Так говорят о брошенном, отцветшем -
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем
Стремленьи, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к "я люблю".

Люблю тебя теперь - без пятен, без потерь,
Мой век стоит сейчас - я вен не перережу!
Во время, в продолжение, теперь -
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

Приду и вброд, и вплавь к тебе - хоть обезглавь!-
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после "я люблю" добавил я "и буду".

Есть горечь в этом "буду", как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступленья, про запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана.
И словно настоящему пощечина, -
Сомненье в том, что "я люблю" сейчас.

Смотрю французский сон с обилием времен,
Где в будущем - не так, и в прошлом - по-другому.
К позорному столбу я пригвожден,
К барьеру вызван я - языковому.

Ах, разность в языках! Не положенье - крах!
Но выход мы вдвоем поищем - и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах -
И в будущем, и в прошлом настоящем!

Сутки проходят в сумерках...
Кот Басё
Сутки проходят в сумерках, в сутках есть
сумерки утра и вечера, их примет
не отличить, но тот, кто пребудет здесь,
знает, что не положено перемен.
Думай об этом молча. Тогда ответ
знаешь заранее. Все, что узнал потом,
только стирает оставленный кем-то след.
Поэтому я не люблю оставлять следов.
В комнате тихо, хотя барабанит дождь.
Море штормит, выгибает хребет дугой.
Я почему-то уверен, что ты придешь.
Если не ты – непременно придет другой.
Вода начинается выше гранитных плит,
не подчиняясь поставленным берегам.

Это край земли, и маяк на краю земли.
Я седой смотритель этого маяка.
Луч в воде ночной серебряный, как блесна.
Корабли бросают гавани в октябре.

Если вдруг решишь вернуться и осознать,
Захвати мне кофе и сигарет.

(с)

Константин Бальмонт

Антология русской поэзии

Тебя я хочу, мое счастье,
Моя неземная краса!
Ты - солнце во мраке ненастья,
Ты - жгучему сердцу роса!

Любовью к тебе окрыленный,
Я брошусь на битву с судьбой.
Как колос, грозой опаленный,
Склонюсь я во прах пред тобой.

За сладкий восторг упоенья
Я жизнью своей заплачу!
Хотя бы ценой преступленья -
Тебя я хочу!

Империя...


Кот Басё



Империя уличной девкой лежит под нами, мы входим в нее с востока, неутомимо вторгаясь все глубже … И я измеряю днями шаги по знакомым пыльным дорогам Рима. Мы не были здесь полгода, как псы окраин, границы ее охраняли, беря на веру законы Империи, где человек играет лишь роль человека в доспехах легионера.

Привал. Отдыхаем. Прохладно и склон пологий, и тень от оливы уже приникает к склону так нежно, что кажется, вечер продлится долго, и боги сегодня рассеяно – благосклонны. Садись ко мне ближе, Руфус. Вино весною особенно резвое, так и танцует в жилах, и ласки волной проходят, и тело ноет - ведь каждый из нас по-своему заслужил их. Мы славно устроились – нам не мешают песни, от нас далека палатка центуриона, и ветви кустарника нас укрывают… Здесь мы свободны от Рима и римского легиона.

О, Боги!.. Не ночь, а пламя в ночном обличье, и плотью о плоть легко высекаешь искру, и тело дрожит, сжимаясь, и стоном птичьим, летая, душа ему отвечает извне… Я взял тебя, Руфус! Я взял тебя вместе с Римом, но что мне тот Рим, когда под руками вечность, которую держишь так, что проходит мимо весь мир, не касаясь слабости человечьей. Я взял тебя нежно, двигаясь осторожно, я шею твою горячим дыханьем глажу, я жду тебя, жду тебя, словно впустил под кожу собратьев костра, который стоит на страже и греет нас…

Руфус! Целуй меня сильно - сильно, пускай поцелуй ложится на мне печатью… Я ждал этой ночи, я о тебе просил, я… О, Боги! Сейчас мне хочется прокричать им, что я отрекаюсь - от Рима и всех провинций, от нашей центурии – что мне ее победы?.. Я слишком люблю тебя, чтобы остановиться. Я взял тебя вместо Рима, который предал огню… Засыпая, я буду держать в объятьях тебя, понимаешь? Зачем мне еще дороги, когда мои ноги устали перечислять их, поскольку границы Империи на востоке почти бесконечны… Давай повернемся к югу, найдем поселенье, где пара рыбацких хижин ютится над морем… Мы выдержим друг без друга не больше недели, Руфус… Мы стали ближе, чем воздух и легкие…

… шаг отдается гулко, мощеные улицы тянутся друг за другом, скрывая с трудом в кварталах и переулках бесчисленный мусор, пыль, суету и ругань огромного города… День, разобрать наречья почти невозможно – площадь полна народа, и в этом потоке теряется чет и нечет шагам, обещаниям, времени дня и года…

Я волк, потерявший брата. Я одиночка. Вдали Колизей, и тучи над ним все гуще...

Ну здравствуй, гроза, рожденная прошлой ночью!

Ave, мой Цезарь, привет тебе от идущих.

(с)

Не ты ли тот дурак...
Стран-Ник


Не ты ли тот дурак, кто верит обещаньям?
Быть может - тот пророк, кто всё-таки грядёт?
А может быть - шутник, кто славу и признанье
за дружбу и любовь беспечно продаёт?
Не ты ли тот герой, кто не опустит шпаги,
когда один за всех, а все на одного -
забытый д`Артаньян в безумстве и отваге?
А может быть ты джинн - раб века своего?
Не ты ль тот идиот - искатель вечных истин,
тех самых, прописных, которые на дне -
задумчив и небрит - по перепрелым листьям
спешаший в магазин в дождливой тишине?

Credo (Откуда я пришел, не знаю…)
Откуда я пришел, не знаю...
Не знаю я, куда уйду,
Когда победно отблистаю
В моем сверкающем саду.

Когда исполнюсь красотою,
Когда наскучу лаской роз,
Когда запросится к покою
Душа, усталая от грез.

Но я живу, как пляска теней
В предсмертный час больного дня,
Я полон тайною мгновений
И красной чарою огня.

Мне все открыто в этом мире -
И ночи тень, и солнца свет,
И в торжествующем эфире
Мерцанье ласковых планет.

Я не ищу больного знанья,
Зачем, откуда я иду;
Я знаю, было там сверканье
Звезды, лобзающей звезду.

Я знаю, там звенело пенье
Перед престолом красоты,
Когда сплетались, как виденья,
Святые белые цветы.

И жарким сердцем веря чуду,
Поняв воздушный небосклон,
В каких пределах я ни буду,
На все наброшу я свой сон.

Всегда живой, всегда могучий,
Влюбленный в чары красоты.
И вспыхнет радуга созвучий
Над царством вечной пустоты.

Осень 1905

Гумилёв Николай Степанович

Хорошие стихи, спасибо Я правда все еще не дочитал, но вот про законы математики понравилось больше всего пока что

Благодарю

Тогда ещё попутешествуем по волшебной стране Поэзии ...

Белый белый день


Леди Катрина


Так длится детства белый, белый день
и тёплый дождь бушующего лета,
так пахнут травы под ладонью ветра -
бытийно, откровенно...в полноте...

Земля и небо светятся в глазах...
Так смотрит мама...любит, ждёт и верит...
в трепещущее поле настежь двери,
сияет солнце, свет на образах...

Неизречимость смыслов, яви, снов...
во взглядах детских, в зеркалах пространства,
где отраженье тайны (в чудо)странствий,
стихий и веры за пределом слов...

в межмирье том лежит исток стихов,
и льётся Бах, и тихо бродит счастье...

Вітер
Його просто ще треба було дочекатись
Чорноокого красеня-вітру, що зміни приносить
Не спішити й мерщій відкопати таланти –
Після вітру цілунків вони добре сходять.

І не треба його виглядати надвечір
Він приходить зненацька, приносячи шаль
Серпанкову з туману і вкутує плечі
Вислуховує розповідь, з серця знімає печаль.

І для нього турботи давно вже не мають ваги
Він розвіє мов попіл думки десь далеко за обрій
І нема більш нікого, тут лиш вітер і ти
Дві зірниці яскраві летять по галактиці чорній.

А назавтра, десь посеред міста і справ,
В гомінкій метушні доторкнеться раптово
До чола поцілунок із запахом трав
Залишивши малюнки у снах кольорові.


Ельфійка Галадріель